***

Живя в одиночестве, да ещё и без действующей руки, иногда приходится просить самых неожиданных людей подстричь тебе ногти.

– Мэй, я вот хотела тебя попросить… Ты не могла бы мне подстричь ноготки? Я хоть и не играю, но на людях все равно неудобно – я же учитель музыки!

– Аааа… Давай попробую.

Я сгораю от стыда, но благодарю бога за Мэй. Итан на ту же просьбу прикрикнул на меня:

– Я сейчас занят!

«Оксана, Итан все время занят! Он уже давно обещал сделать фотографии моей комнаты для страховой компании, – говорит Донна, – а потом он должен распечатать ноты для моего хора…»

Донна продолжает говорить, но я отключаю звук и вижу только, как ее губы безустанно шевелятся. Да, кажется, Итану живётся не просто. Он везде нужен, и мы постоянно соревнуемся с Донной за его внимание. Как так получается, что в мире столько вещей, которые ни Донна, ни я не в состоянии сделать самостоятельно? Неужели это правда, и мир действительно принадлежит мужчинам? Похоже, что Итан лучше меня понимает в компьютерах, знает, как найти нужную музыку в интернете, да и подключить этот самый интернет не вызывает у него никаких проблем. В чем же мои преимущества? Окей, мне кажется, что я мудрее. Гораздо терпеливее, хотя, как об этом можно достоверно судить. Я однозначно начитаннее Итана, но, как я уже говорила, он меня научил не чуть не меньшему, чем я его. Похоже, тесный союз двух индивидуумов в том и состоит, чтобы обогащать и преобразовывать друг в друга в более совершенные версии себя. Итан показал мне мир глазами южного человека, ничего не принимающего близко к сердцу. А правда, что может такого произойти в жарких Филиппинах, что могло бы кардинально повернуть ход истории? Жизнь для них – это череда посиделок с друзьями за едой и растворимым кофе; работа, опять же в тесном общении с окружающими – и время между ними, проведённое, в воздаянии хвалы господу. Потому и близкая подруга Итана, переехав с Филиппин в Калифорнию, не смогла продолжать преподавать фортепьяно, поскольку дело это уж очень уединенное – уроки с учеником ведутся один на один. Она кардинально поменяла профессию и стала медсестрой (как и большинство её собратьев-филиппинцев). Это давало возможность работать с большим количеством людей. Интересно, не правда ли? Сравните этот менталитет с индивидуальностью американцев или одиноким самосознанием русских, постоянно готовых к нападкам окружающих. Список нападающих обширен – начиная с других стран и заканчивая самой судьбой. Мы безусловно имеем философский склад ума и проповеднический характер. Ещё читая пьесы Чехова, я всегда удивлялась, почему его героев хоть хлебом не корми, только дай пофилософствовать! Вот и мой папа – достойный продолжатель этой традиции:

– Помни, что у человека с детства есть три капитала, в которые он делает вклады. Так сказать, три банковских счета…

– Здоровье, образование и…

– …и семья. Поэтому рекомендую тебе с молодости вкладывать во все три капитала, и тогда в старости ты…

– …будешь богатым человеком. – заканчиваю я за него. – Я помню, пап.

– Хорошо ли ты питаешься, солнышко? Не худей очень сильно, пожалуйста, для женщины это некрасиво…

Ах, если ли бы он знал, сколько горя я претерпела от еды, и сколько бессонных ночей провела, сначала уминая все мало-мальски съедобное в радиусе километра, а потом кладя два пальца в рот и беспощадно вырывая эти бесконечные печеньки и чипсы в полутемной уборной, боясь разбудить чутких соседей…

– Пап, ты же знаешь, я придерживаюсь строгой диеты для желудка. Ничего жирного, острого, жареного и сладкого. Ну хорошо, немножко сладкого…

– Смотри, солнышко, надо есть овощи, фрукты, лук, чеснок…

– И все это замечательно, но только не для меня. Ты же знаешь, что мне можно есть только приготовленные овощи; лук и чеснок же будут слишком резки. Представь, что будет, если положить чеснок на ранку… – начинаю я, но тут же сама себя останавливаю. Эти разговоры мы с папой ведём по кругу уже много лет. У каждого свои стойкие убеждения, и каждый не готов услышать, а уж тем более принять взгляды другого. Ну хорошо, попробуем незаметно перевести тему.

– Как ты себя чувствуешь?

Про здоровье мой папа может говорись бесконечно. Боже, как не хочется стареть! Не хочется каждый день замечать, что тот или иной орган, та или иная полосочка на твоем любимом полотне-теле начинают тебя подводить, барахлить, выгорать.

Итан уже давно решил, что в старости ему на этой земле делать ну совершенно нечего…

– Я думаю, уйду лет через двадцать. И на моих похоронах, пожалуйста, поставь пятую симфонию Малера. Четвёртую часть, конечно…

– Есть, ваше величество. Что ещё прикажете?

– И, конечно, побольше мажорный музыки. Ты замечала, как мажорная музыка особенно утешительно звучит на похоронах? Не могу себе представить играть, ну скажем, похоронный марш…

– Нет, Итан, пожалуйста, пообещай мне, что первой уйду я. Я не могу себе представить пережить смерть близких людей…

– А кто тогда включит Малера на моей заупокойной?

– Ради этого мы специально вырастим очень талантливого протеже.

И так мы обсуждаем с этим южным парнем все. Ничего в мире не может быть важнее полуденного отдыха, и никакие известия не могут омрачить веселья большой компании друзей. Вам положить добавки?

– Куя Итан, как ваша личная жизнь? – Ате Кристина, как истинная филиппинка, сразу приступает к делу. Филиппинцам вообще свойственна уважительность, и обращаются они друг к другу исключительно со слов Брат и Сестра – Куя и Ате. Мы пришли послушать филиппинский хор, созданный аж двадцать пять лет назад, когда его основательницы переехали во Флориду.

– Мне тогда был… один годик! – шутит она. – Так что мне сейчас двадцать шесть, Оксана!

– Вы прекрасно выглядите, Ате Кристина! – включаюсь я в игру. На самом деле Кристине далеко за пятьдесят.

Но ведь я же русская, а потому всегда увожу разговор на серьезную тему. – Чем вы занимаетесь, Ате? Вам тут нравится?

– Угадай, что я делаю?

– Вы медсестра?

– Ещё бы! Как и все мы тут!

– Я была на вашей родине четыре раза и действительно полюбила её культуру, – говорю я по-филиппински. Знание всего нескольких иностранных фраз удивительно помогает наладить первичный контакт с представителями самых удаленных уголков мира. Например, любимое развлечение Итана – это аттракцион «русская скороговорка». Он без запинки выпаливает длиннющую скороговорку, а впечатлённые зрители аплодируют и признаются, что даже они так не могут. Этим знание Итаном русского языка ограничивается, но что вам ещё нужно, когда вокруг умиленные слушатели, готовые помочь, показать и принести все, что душе угодно.

– Я сегодня поеду на репетицию хора прямо из церкви, – я звоню Итану уточнить, во сколько мы выходим из дома. – Так что вместе поехать не получится. Делай с этой информацией, что хочешь – хочешь приезжай сама, хочешь…

– …вообще не приезжай, – заканчиваю я его фразу. Ну почему у меня всегда так неумолимо щемит сердце, когда мои надежды на внимание Итана с грохотом валятся в пропасть с воздвигнутого мною пьедестала? И почему я каждый раз в глубине души продолжаю надеяться, планировать и искать с ним встречи? Все, завтра же переезжаю…

Думаю, что единственное лекарство от неразделённой влюбленности, как сказано в старой русской поговорке – с глас долой, из сердца вон. Переезжаю к Дэйву!

***

– Ты меня оставишь… Я знаю, я тебя обязательно разочарую. Но ведь ты меня любишь? – спрашивает он опять.

– Люблю, – я хочу, чтобы он перестал искать причину, по которой все может пойти наперекосяк, и просто наслаждался нашим счастьем. – Я знаю, что все будет хорошо. Ты мне признался, что умеешь видеть энергии и даже можешь их перемещать. Веришь ли ты, что я тоже имею один дар… Вернее сказать, я верю в то, что у меня есть этот дар. Я интуитивно чувствую